Возвращение государя - Страница 2

— Многие прославленные герои не могли бы сказать о себе большего, — улыбнулся Инголд. — Но что это за птица — хоббит?

— Хафлинг, — пояснил Гэндальф. — Нет, — поспешно добавил он, приметив на лицах людей тревожное удивление. — Не тот, о котором говорилось в пророчестве, но его родич.

— Родич, друг и соратник, — продолжил Пиппин. — Мы проделали вместе долгий путь. А коли вы гондорцы, то должны знать Боромира: он тоже путешествовал с нами, спас меня в снегах севера, а потом пал, сразив множество врагов…

— Помолчи! — воскликнул Гэндальф. — Эту скорбную весть первым должен был услышать его отец.

— Об этом мы уже догадывались, — сказал Инголд. — Нам были явлены печальные знамения. Но проезжайте, больше я вас не задерживаю. Владыка Минас-Тирита непременно захочет услышать вести о сыне, принесет их человек или…

— Хоббит, — докончил Пиппин. — Боюсь, пользы от меня вашему господину будет немного, но в память об отважном Боромире я сделаю все, что в моих силах.

— Проезжайте, — повторил Инголд, и стражники расступились, пропуская Светозара в узкие, прорубленные в стене ворота. — Если сможешь, Митрандир, то помоги Дэнетору и всем нам добрым советом. Впрочем, ты всегда приносишь недобрые вести…

— Это потому, что я всегда появляюсь в час великой нужды, — откликнулся Гэндальф. — Но совет могу дать прямо сейчас. Вы припозднились с починкой стен Пеленнора, теперь вашей защитой будет не камень, а лишь собственное мужество. Мужество и надежда, о которой я ведаю, но пока сказать не могу. Отложите мастерки и острите мечи.

— Мы завершим работу до вечера, — заметил Инголд, — хотя надеемся, что этот участок стены нам защищать не придется. Ведь он смотрит на север, а там Рохан, там наши друзья. Кстати, ты слыхал что-нибудь о них? Придут ли они к нам на помощь?

— Непременно придут, хотя выдержали уже немало битв за вашей спиной. Но будьте бдительны — эта дорога теперь тоже небезопасна. Безопасных больше не осталось. Когда бы не Гэндальф Горевестник, вы бы увидели со стороны Анориэна не роханских конников, а полчища врагов. И такое еще может случиться, так что не смыкайте глаз. Прощайте.

Светозар ступил на равнину за пределами Раммас-Эккор, как называли гондорцы внешнюю стену, возведенную с немалыми трудами после того, как Враг овладел Итилиэном. Стена тянулась лиг на десять: начинаясь у подножия гор и возвращаясь обратно, она опоясывала поля Пеленнора. Прекрасные плодородные угодья длинными пологими склонами спускались к долине Андуина. На северо-востоке от Великих Ворот города до стены было четыре лиги. За стеной лежали приречные равнины, и там стену возвели особенно высокой и крепкой, ибо она защищала дорогу от мостов и бродов Осгилиата, проходившую сквозь могучие ворота с зубчатыми башнями. На юго-востоке стена подходила к городу ближе всего, между ними пролегало не больше лиги. В этом месте Андуин, широкой петлей обегавший холм Эмин-Арнен, резко уклонялся к западу: стена тянулась чуть ли не по самому берегу, а ниже ее лежали пристани Харлонда, где швартовались суда, шедшие вниз по течению.

Окрестности выглядели возделанными и ухоженными: повсюду виднелись нивы, сады, навесы для сушки хмеля, крепкие амбары и просторные загоны для скота. Но жили здесь лишь немногочисленные землепашцы да пастухи: основная часть гондорцев селилась в семи кругах самого города, или в Лоссарнахе, у подножия гор, или еще дальше на юг, в орошаемом пятью потоками прекрасном Лебеннине. Там, между горами и Морем, обитал крепкий народ смешанного происхождения, хоть и причислявший себя к гондорцам, но сохранивший в жилах кровь давних предков — смуглого, низкорослого племени, владевшего землями в тени холмов еще в Темные Лета, до прихода королей. А еще южнее, в Белфаласе, стоял Дол-Амрот, замок высокородного князя Имрахила. Подданными его были рослые горделивые люди с глазами цвета морской волны.

Пиппин снова задремал и проснулся, когда уже снова забрезжил рассвет. Слева колыхалось море тумана, а справа вздымались вершины гор, обрывавшихся так неожиданно, словно во дни творения мира река сокрушила каменную преграду, образовав широкую долину, ставшую в грядущие дни предметом раздоров и полем кровопролитных сражений. Как и обещал Гэндальф, там, где кончались Белые горы, хоббит увидел темную громаду Миндоллуина, глубокие тени высоких ущелий и белевшую в свете зари вершину. А на выдававшемся вперед отроге исполинской горы стоял Город Бдящих, обнесенный семью каменными стенами, столь крепкими и древними, что, казалось, их высекли великаны из костей земли.

Прямо на глазах Пиппина серевшие в рассветном сумраке стены сделались белыми и даже слегка порозовели, а когда над затянутым тучами востоком взошло солнце и его лучи высветили лик города, хоббит ахнул от изумления, ибо взору во всем своем лучезарном великолепии предстала высившаяся в кольце укреплений башня Эктелиона. Она казалась отлитой из серебра и усыпанной жемчугами, а вершина ее сверкала, словно огромный кристалл. Над башнями города гордо реяли на утреннем ветру белоснежные знамена, а к небесам возносился звонкий и чистый зов серебряных труб.

Едва Светозар приблизился к Великим Воротам, кованые створы распахнулись.

— Митрандир! — воскликнули стражи. — Митрандир явился! Видно, и впрямь близится буря.

— Она уже здесь, — крикнул в ответ Гэндальф. — Я прилетел на ее крыльях. Пропустите меня, мне нужно увидеть Дэнетора, пока он еще правит городом. Буря грянула, и чем бы все ни закончилось, Гондор уже не останется прежним. Пропустите!