Возвращение государя - Страница 41

Князь еще раз вгляделся в ее прекрасное бледное лицо, коснулся холодеющей руки и воскликнул:

— Рано говорить о гибели, друзья! Она ранена, может быть, смертельно ранена, но еще жива. Отнесите ее в город, к целителям, — с этими словами он поднес к губам девушки свой блистающий наруч, и полированная сталь чуть затуманилась от едва уловимого дыхания.

Имрахил послал в город гонца с известием о случившемся и просьбой о помощи, а сам вскочил в седло и во главе своих рыцарей поскакал вперед. Битва еще не кончилась.

Вскоре сражение разгорелось с новой силой. Лязг оружия, конское ржание и крики людей перекрывались грохотом барабанов, пением труб и оглушительным ревом разъяренных мумаков. У южных стен города гондорская пехота сошлась врукопашную с полчищами Моргула, тогда как почти вся конница пыталась пробиться на восток, к Эйомеру. Всадников вели Хурин Высокий, Страж Ключей и правитель Лоссарнаха, Хирлуин с Зеленых Холмов и князь Имрахил со своими рыцарями.

Помощь подоспела к рохирримам не сразу. Поначалу удача отвернулась от них, ибо Эйомера подвел его необузданный гнев. Первым ударом всадники Марки рассеяли харадскую конницу, их стальной клин глубоко вонзился в плотную массу пехотинцев. Но всюду, где появлялись мумаки, роханские кони начинали храпеть и пятиться. Огромные звери с башнями на спинах возвышались над полем, как живые крепости, а дрогнувшие было харадримы собирались вокруг них, сплачивая ряды. В момент атаки харадское войско втрое превосходило числом конников Эйомера, но вскоре соотношение сил изменилось сильнее прежнего. К южанам подошло подкрепление из Осгилиата. После смерти предводителя назгулов моргульский военачальник Готмог бросил в бой свою разноплеменную рать — сражавшихся топорами вастаков, варьягов из Кханда, смуглых южан в алых одеждах и полулюдей-полутроллей из дальнего Харада, черных, белоглазых, с красными языками. Они обходили рохирримов, стараясь зайти им в тыл, а часть сдерживала силы Гондора, препятствуя их соединению с Роханом.

И именно тогда, когда чаша весов стала клониться в сторону Мордора и воспрявшие было защитники твердыни снова прощались с надеждой, со стороны города донеслись громкие крики.

Время шло к полудню, поднявшийся ветер унес дождевые тучи на север, и при ясном солнечном свете дозорные на стенах издалека увидели картину, не оставлявшую сомнений в том, что все упования тщетны. Благодаря тому, что у Харлонда Андуин делал широкую петлю, русло при хорошей погоде просматривалось из города на несколько лиг, и все могли видеть, как вверх по течению движется подгоняемый южным ветром могучий флот — множество многовесельных галер и высоких кораблей под черными парусами.

— Корсары! — в отчаянии кричали люди. — Корсары Умбара! Пиратский флот! Белфалас пал, и Этир, и Лебеннин тоже! Все пропало!

Без приказа — ибо все, кто имел право отдавать распоряжения, находились на поле брани — в городе тревожно забили в колокола. Загудели трубы, призывая войска ввиду новой опасности укрыться за стенами. Но зов не был услышан, ибо все звуки подхватывал и уносил прочь гнавший корабли ветер.

Впрочем, рохирримы не нуждались в сигналах, ибо и без того прекрасно видели над Рекой черные паруса. В пылу сражения Эйомер увел своих людей слишком далеко, почти к самому Харлонду. Он рассчитывал отогнать врагов к гавани и сбросить их в Реку, но теперь оказался в западне. Вклинившийся сзади вражий отряд отрезал его от спешивших на помощь рыцарей Имрахила, а появление черного флота означало неминуемый разгром.

Воодушевленные нежданной подмогой полчища Мордора ринулись в бой с удвоенной яростью, а Эйомеру оставалось лишь слать проклятия тому самому ветру, который он благословлял утром. С осознанием безнадежности к королю вернулось хладнокровие. Прозвучал приказ, затрубили рога, созывая всех, кто мог пробиться под королевское знамя. Эйомер принял решение спешить всадников, выстроить стену щитов и стоять насмерть. А раз смерть неминуема, пусть же она будет достойной песен, даже если на всем западе не останется никого, кто воспел бы последний подвиг последнего короля Марки. Он поднялся на вершину зеленого холма, и Белый Конь затрепетал на ветру над его головой.

     Из мрака, из тьмы, восходу навстречу
     Воин скакал с клинком гневливым,
     Стезею доблести к печали великой.
     Грянем же дружно! Вперед! За Гондор!

Эйомер пропел эти строки и рассмеялся. Сердце его преисполнилось жаждой битвы. Он был молод, только что стал королем доблестного народа и до сих пор не получил ни одной раны. Вид черных парусов повергал в отчаяние, но Эйомер смеялся и грозил им мечом.

И тут внезапно на глазах у изумленных воинов он высоко подбросил сверкнувший на солнце меч, поймал его за рукоять и запел. Все взоры обратились к Реке. Передний корабль как раз поворачивал к Харлонду, и стало видно, что поднятое над ним знамя украшает Белое Древо — исконный символ Гондора. Древо венчали семь звезд и корона — герб Элендила, не появлявшийся в королевстве уже несчетные годы. Знаки ослепительно сияли в утреннем свете, ибо Арвен, дочь Элронда, выложила звезды самоцветами, а венец вышила мифрилом и золотом.

Так явился в страну своих предков прошедший Стезей Мертвецов Арагорн, сын Араторна, наследник Исилдура, нареченный Элессаром. Ветер с Моря пригнал его корабли в Гондор. Рохирримы приветствовали его стяг ликующими возгласами, они потрясали мечами, и равнина словно озарилась вспышками молний. Еще громче запели городские трубы, еще громче зазвонили колокола, но теперь в этих звуках слышалось торжество.