Возвращение государя - Страница 85

К оглавлению

85

Наконец Гэндальф поднялся.

— «Руки государя — руки целителя», — сказал он. — 'Гак говорила одна мудрая женщина, и насчет Арагорна она не ошиблась. Но даже он лишь с огромным трудом вернул вас от самых пределов смерти. И хотя потом вы долго и мирно спали, вам снова пора в постели.

— И не только Сэму да Фродо, — добавил Гимли. — К тебе, Пиппин, это тоже относится. Я люблю тебя, хоть ты и стоил мне стольких мытарств, что они вовек не забудутся. Не забыть и того, как я нашел тебя на поле боя. Кабы не гном Гимли, ты бы там и остался. Тебе повезло, что я заприметил торчавшие из-под груды тел хоббичьи лапы, ведь многие и не знают, как они выглядят. Когда я тебя откопал и поднял на руки, у меня и сомнений не было в том, что ты мертв. Я чуть бороду себе не вырвал. А ты, глянь-ка, первый день, как встал, а туда же, полуночничать. Ложись, приятель. Я тоже лягу.

— А я, — сказал Леголас, — прогуляюсь по лесам этой прекрасной страны, лучшего отдыха и быть не может. Когда-нибудь, с дозволения нашего короля, мои родичи поселятся здесь, и этот край станет благословен. На время — на месяц, на жизнь, а может, и на сто человеческих жизней. Но Андуин рядом, и Андуин течет к Морю. К Морю!


     К Морю! О Море белая чайка вещает,
     О Море ветер поет, зовет, меня окликает.
     На запад, к закату, клонится светило дневное,
     И слышатся голоса тех, кто уплыл предо мною.
     А в Гаванях дальних челны в ожиданьи застыли.
     Уйду! Мне укажут путь звезды на небосводе.
     И под звездный напев, сладостный и печальный,
     По Морю я проплыву на берег на самый дальний.
     На Тол-Эрессеа ступлю, брег, недоступный людям,
     Где вешний покой разлит, где мы вовеки пребудем.

Так, напевая, Леголас спустился с холма.

За ним разошлись и остальные. Фродо с Сэмом улеглись в постели, мирно уснули, а поутру снова пробудились к радости и веселью. В прекрасном Итилиэне они провели много дней. Кормаленнское поле, где стояли лагерем войска, лежало неподалеку от Хеннет-Аннун: тихими ночами хоббиты слышали шум водопада, а днем бродили по берегам потока, сбегавшего по цветущим лугам к Андуину. Они навещали места, где побывали на пути в Мордор, и Сэм не оставлял надежды где-нибудь в чаще или на потаенной поляне хоть краешком глаза снова увидеть олифанта. А когда узнал, что великое множество этих зверей поубивали во время осады, основательно огорчился.

— Ты уж, Сэмиус, больно много хочешь, — говорил он себе. — Все тебе подай, и олифанта в придачу. А все-таки жаль, ну хоть бы один остался…


Войска тем временем готовились к возвращению в Минас-Тирит. Усталые отдохнули, раненые поправились. Недобитые южане и вастаки еще продолжали сопротивление, но в конце концов покорились. Последними вернулись воины, вторгшиеся в Мордор и разрушившие крепости на севере страны.

Вожди Запада тронулись в путь в самом начале апреля. На кораблях, стоявших на приколе у Кэир-Андроса, спустились по Андуину к Осгилиату, там отдохнули, а на следующий день уже достигли зеленых полей Пеленнора и снова увидели белые башни под высоким Миндоллуином. Столица Гондора, последняя память о Заокраинном Западе, пройдя сквозь огонь и мрак, восставала к новой жизни.

На равнине разбили шатры. То был канун Майского Дня. Поутру, на заре, король собирался вступить в город.

Глава 5.
НАМЕСТНИК И КОРОЛЬ


Над Минас-Тиритом витали страх и сомнение. Прекрасная погода, ясное солнышко — все это казалось насмешкой людям, каждое утро ожидавшим роковых известий. Их правитель сгорел заживо, государь Рохана пал и покоился в цитадели, а нежданно явившийся в ночи новообретенный король снова ушел на войну, бросив вызов столь мрачным и грозным силам, что не приходилось и надеяться одолеть их с помощью одной лишь отваги. И о нем не было никаких вестей. С тех пор как войска миновали Моргульскую долину и, держась в тени гор, двинулись на север, ни гонцы, ни даже слухи о том, что происходит на востоке, не достигали города.

Спустя два дня после ухода вождей Эйовин потребовала, чтобы сиделки принесли ей одежду. Не слушая возражений, он встала и, с рукой на льняной повязке, направилась к смотрителю Палат Исцеления.

— Я не могу лежать в праздности в столь тревожное время, — заявила она с порога.

— Но вы еще не поправились, госпожа, — возразил глава целителей. — Вас поручено выхаживать с особой заботой, и, как мне было сказано, вам не следует вставать еще целую неделю. Прошу, вернитесь в постель.

— Я здорова, — упорствовала Эйовин, — во всяком случае, телом. Даже левая рука не болит, хотя и не слушается. Но от тоски и безделья недолго заболеть снова. Я ничего не знаю, сиделки как воды в рот набрали. Что слышно о войне?

— Новостей нет, — потупился целитель. — Только и известно, что наши прошли Моргульскую долину, а командует всеми, как говорят, новый вождь, прибывший с севера. Он не только великий воин, но еще и врачеватель. Вот уж чудно, чтоб исцеляющая рука еще и мечом владела… Нынче в Гондоре такого не встретишь, хотя в старые времена бывало, если верить преданиям. Но мы, лекари, почитай только тем и заняты, что латаем дыры, оставленные мечами. Мне о мечах да воинах и слышать тошно; в мире и без того достаточно недугов и хворей.

— Войну начинают не по общему согласию, — молвила Эйовин. — Для нее хватит и одного врага. Не имеющие своих мечей беззащитны перед чужими. Или, по-твоему, народу Гондора следовало собирать травы, пока Темный Властелин собирает рати? Да и исцеленное тело не всегда благо, так же, как и смерть в бою, даже мучительная смерть от ран — не обязательно горе. Будь в этот мрачный час у меня выбор, я бы предпочла последнее.

85