Возвращение государя - Страница 92

К оглавлению

92

— Наконец-то я понял, чего мы здесь дожидались. Вот истинное завершение всей истории. Отныне не только дни будут радостными, но и ночи станут благословенными и прекрасными, а ночные страхи сгинут бесследно.

Король приветствовал гостей, и когда они спешились, Элронд вложил в одну его руку скипетр, а в другую — ладонь своей дочери. Вместе они поднялись в Верхний Город, и ночное небо расцвело звездами. Так в Городе королей, в ночь накануне летнего солнцестояния, Арагорн, король Элессар, взял в жены Арвен Андомиэль, увенчав счастливым концом повесть о своем долгом и многотрудном ожидании.

Глава 6.
ВСТРЕЧИ И ПРОЩАНИЯ


Отшумели веселые празднества, и члены Дружества все чаще стали задумываться о возвращении. В конце концов Фродо решил поговорить об этом с Арагорном. Царственную чету он нашел у фонтана, под цветущим Древом, где Арвен исполняла песнь Валинора. Завидев хоббита, король и королева поднялись, приветствуя его по эльфийскому обычаю.

— Я знаю, зачем ты явился, Фродо, — заговорил первым Арагорн. — Тебе не терпится вернуться домой. Ну что ж, дорогой друг, всякое дерево лучше всего растет на родной земле. Однако помни, что в землях Запада тебя всегда будет ждать радушный прием. Доселе о твоем народе слышали лишь немногие, но теперь Хоббитания превзойдет славой многие королевства, некогда великие, а ныне оставшиеся лишь в людской памяти.

— Верно, — кивнул Фродо, — меня и вправду тянет домой, но сперва хотелось бы побывать в Разлоге. Уж больно мне недостает Бильбо. Я опечалился, не увидев его среди приехавших с Элрондом.

— Чему ты удивляешься. Хранитель Кольца? — промолвила Арвен. — Тебе ли не знать, какова сила того, что ныне уничтожено? Ныне все сотворенное этой силой уходит из мира, но не забывай, что твой родич пробыл под ее властью куда дольше, чем ты. К тому же, по меркам твоего народа, он очень стар и после того как встретится с тобой, предпримет лишь одно, последнее путешествие.

— В таком случае, — сказал Фродо, — я прошу разрешения уехать как можно скорее.

— Задержись еще на неделю, — предложил Арагорн, — и мы вместе поедем до самого Разлога. Через три дня прибудет Эйомер. Он заберет прах Тейодена, дабы тот упокоился на родине, а мы будем сопровождать его. А прежде чем расстанемся — знай: я утвердил решение Фарамира. Свободный доступ во владения Гондора навсегда останется за тобой и твоими друзьями. Поверь, я был бы рад сделать для тебя все, что угодно, но не знаю награды, достойной твоего подвига. Могу лишь обещать, что поедешь ты с почестями, подобающими великому герою.

— А вот у меня, пожалуй, найдется для тебя дар, — добавила Арвен. — Ты ведь знаешь, я дочь Элронда, но когда придет его час отправляться в Гавани, меня с ним не будет, ибо мой выбор, радостный и горький, — это судьба Лютиэн. Так вот, Хранитель Кольца, я уступаю тебе право уйти за Море, если ты того пожелаешь. Если не уймется боль, если память о тяжком бремени будет лежать камнем на твоем сердце — уходи на Запад, где нет места ни тоске, ни усталости. А пока — на память об Эльфийском Берилле и Вечерней Звезде, с которыми тебя связала жизнь, возьми вот это, — она сняла висевший на серебряной цепочке и сиявший звездным светом на ее груди драгоценный кулон и надела на шею Фродо. — Носи его. Когда подступят воспоминания о страхе и Тьме, он принесет тебе облегчение.


Спустя три дня, как и говорил Арагорн, в город во главе эйореда славнейших воителей Марки прибыл Эйомер Роханский. В его честь в Меретронде, в Зале торжеств, был дан пир. Сидя за столом, король Рохана дивился красоте Галадриэли и Арвен, а едва празднество закончилось, обратился к Гимли:

— Наготове ли твой топор, достойный сын Глоина?

— Нет, досточтимый вождь, — отвечал гном, — но его недолго и принести, если возникнет надобность.

— Рассуди сам, — промолвил Эйомер. — Между нами и по сию пору лежат опрометчивые слова, сказанные мной о Владычице Золотого Леса. Ныне я увидел ее собственными глазами.

— И что же ты скажешь теперь? — спросил Гимли.

— Увы, — вздохнул Эйомер. — Я не могу назвать ее прекраснейшей из живущих.

— Тогда я схожу за топором, — откликнулся гном.

— Но позволь мне сначала пояснить, — продолжил Эйомер. — Случись мне встретить Владычицу в любом другом окружении, ты услышал бы от меня именно то, чего желаешь. Но сейчас я отдаю первенство Вечерней Звезде, королеве Арвен, и готов сразиться со всяким, кто этого не признает. Ну что, послать мне за мечом?

— Не стоит, благородный Эйомер, — молвил Гимли с низким поклоном. — Я прощаю тебя. Ты избрал Вечер, а мое сердце отдано Утру. И сердце подсказывает мне, что скоро Утро уйдет, уйдет навсегда.


Наконец настал день отъезда — пышная многолюдная процессия готовилась отбыть на север. Оба короля, и гондорский государь, и правитель Рохана, явились в Рат-Динен и, возложив останки Тейодена на золоченые носилки, в молчании пронесли их по городу. У Ворот носилки поместили на колесницу, окруженную конниками. Перед ней везли развернутое королевское знамя, а на колеснице, с оружием павшего государя, сидел его оруженосец — хоббит Мериадок Брендибак.

В последний путь Тейодена провожали все члены Дружества. Фродо, Сэмиус и Гэндальф на Светозаре ехали в свите Арагорна, а Леголас и Гимли, как всегда, скакали вдвоем на Эроде.

С ними отправилась и королева Арвен, и Келеборн, и Галадриэль с эльфами, Элронд с сыновьями, князья Дол-Амрота и Итилиэна, а также множество знатных вождей и рыцарей. Никогда прежде ни один государь Марки не удостаивался столь великолепных проводов, как возвращающийся в родную страну Тейоден, сын Тенгела.

92